Журнал "Кафедра", выпуск №9

Чуть больше века исполнилось со дня рождения видного советского ученого, стоматолога, доктора медицинских наук, профессора Георгия Андреевича Васильева. "Историческое значение каждого русского великого человека измеряется его заслугами перед Родиной, а человеческое достоинство - силою его патриотизма", -сказал Чернышевский. И мы, сегодняшние, уже с позиций минувших лет, не боясь некоей пафосности этого слова, можем сказать: Васильев был великим русским, потому что велики его заслуги перед отечественной стоматологией. А о силе патриотизма Георгия Андреевича достаточно красноречиво говорит то, что ему -дворянину по происхождению, воспитанию и духу - пришлось жить во времена революционных перемен. Семья Васильевых все "окаянные" годы находилась под самым пристальным вниманием властей. Но профессор всегда оставался верен своим идеалам добра, ощущению собственной "нужности" людям. И эпоха, переломившая так много судеб, не сломила целеустремленности, трудолюбия и веры Большого врача, педагога, человека, навсегда записав его имя на скрижалях истории.

Природа вложила в человека
потребность заботиться
о других людях.
Марк Аврелий

Увы, мы не выбираем время, в которое нам суждено прийти в этот мир. Родись Георгий Андреевич Васильев столетием раньше, быть может, жизнь его сложилась проще, без лишних душевных травм и переживаний, без крутых виражей и резких поворотов... Но он родился в смутное время начала XX столетия, незадолго до революции, 16 сентября 1902 г., в литовском городе Ковно (Каунас). Родители Георгия были людьми образованными, владели не одним иностранным языком. Мать - Нина Ивановна (урожденная Колокольцева) - продолжательница древнего дворянского рода, прямая родственница Бакунина. Окончив Смольный институт благородных девиц, она получила блестящее классическое образование. У отца - Андрея Андреевича - было не менее блестящее техническое образование, приобретенное им в Германии. Всегда требовательные к себе, родители старались столь же строго относиться к свои» детям-погодкам - Ольге, Георгию и Сергею. Все они выросли разносторонне образованными, воспитанными людьми, достойными своей фамилии...

Когда за заслуги в инженерном деле и разработку уникальных изобретений отца семейства перевели из Ковно в Санкт-Петербург для организации государственных заводов, Георгий поступил в Санкт-Петербургскую государственную Имперскую гимназию. А закончил он обучение в 1918 г. уже в Москве, куда на этот раз направили работать Андрея Андреевича. По окончании гимназии будущий профессор владел пятью иностранными языками - немецким, английским, французским, латинским и греческим, одинаково блистательно знал литературу, естественные и технические науки.

Еще до революции Васильевы приобрели у купца Мочалова прекрасный особняк в самом центре Москвы - на 2-й Тверской-Ямской. Разумеется, советская власть не могла им позволить такой роскоши, и потому дом превратился в большую коммунальную квартиру, где вплоть до 60-х гг. Георгий, Сергей и Ольга со своими семьями занимали по комнате.

В 1918 г. 16-летний Георгий начал свою трудовую деятельность на заводе. Годичный рабочий стаж здорово помог ему, позволив поменять социальное сословие. Теперь он писал в анкетах не "из интеллигенции", а "из рабочих". Благодаря этому юноша смог поступить в 1919 г. на медицинский факультет Московского государственного университета. Но, чтобы не выглядеть "белой вороной" среди пролетариев, Георгий Васильев тщательно скрывал свое происхождение, блестящее образование и знание иностранных языков. И только после смерти профессора те, кто разбирал уникальные книги из его библиотеки, завещанной кафедре, увидели, что на полях редчайших иностранных фолиантов по стоматологии и теоретической медицине каллиграфическим почерком ученого сделаны пометки на немецком, английском, французском языках. В этих записях Георгий Андреевич соглашается, спорит со своими зарубежными коллегами, высказывает собственные соображения по отдельным положениям, методам оперативного лечения.

Еще одним тяжелым стрессом "эпохи потрясений" стали для Г.А.Васильева арест в 1937 г. и последующая гибель брата жены - Евгения Юрьевича Грубина, комбрига Красной Армии. После этого события Георгий Андреевич замкнулся, стал очень осторожным, не позволял ни себе, ни другим вольные разговоры, анекдоты. Возможно, этим объяснялась и появившаяся в нем требовательность по отношению к окружающим и даже некая жесткость. Он не терпел необязательность, не принимал ложь, не выносил лень. Время, бесспорно, наложило отпечаток на характер врача, но не изменило его. Талант зреет в тиши, характер закаляется в бурях жизни...

Завтра была война

В тиши библиотек и лабораторий зрел талант хирурга-стоматолога. Уже в студенческие годы Васильев всерьез занялся наукой. Часами просиживал он в бактериологической лаборатории, проводя эксперименты и исследования.
В 1925 г., окончив университет, Георгий становится ординатором Пропедевтической хирургической клиники и Института опухолей МГУ. На способного юношу обратил внимание видный ученый П.А.Герцен, под руководством которого были проведены первые научные исследования по онкологии. Онкология в челюст-но-лицевой области настолько заинтересовала Георгия Андреевича, что он перешел на кафедру одонтологии, где закончил аспирантуру, работал ассистентом. В 1928 г. молодой ученый был приглашен на работу в стоматологический стационар Государственного института стоматологии и одонтологии (ГИСО). Здесь Васильев проявил себя прекрасным клиницистом.

Энциклопедические знания Георгия Андреевича в области биологических наук и общей медицины позволили ему заняться проблемой аллергологии в стоматологии. Совместно с Г.В.Выгодчиковым им были разработаны методы иммунодиагностики. Впервые иммунотерапия была применена для стоматологических заболеваний. Ученый всерьез занимался также кариесологией, эндодоншей. Никто до сих пор не пошел дальше него в исследованиях по проявлению сифилиса, туберкулеза в полости рта и челюстях.

Но главным направлением своих научных исследований Г.А.Васильев считал проблему одонтогенных воспалительных заболеваний. С 1930 по 1941 гг. молодой ученый ставил эксперименты на животных, воспроизводя модели периодонтита, острого периостита, острого и хронического остеомиелита челюсти. Вместе с одним из основоположников отечественной стоматологии профессором А.И.Евдокимовым Георгий Андреевич предложил оригинальную классификацию этих заболеваний и выделил такие ее формы, как периодонтит, периостит и остеомиелит челюсти.

В 1931 г. Васильеву было присвоено звание доцента. А в 1932 г. по предложению А.И.Евдокимова Георгию Андреевичу предложили возглавить один из крупнейших стоматологических стационаров страны - клинику хирургической стоматологии ГИСО. После организации в 1936 г. на базе клиники кафедры хирургической стоматологии Московского стоматологического института (МСИ), которой стал руководить профессор А.И.Евдокимов, Г.А.Вашлье§ был избран доцентом этой кафедры и многие годы работал плечом к плечу со своим именитым наставником и руководителем. Они строили множество планов, мечтали о "завтра" стоматологии. Экспериментальный материал и клинические наблюдения должны были стать основой докторской диссертации Георгия Андреевича Васильева. Но завтра была война, которая спутала все карты...

Весь экспериментальный материал был утрачен. Но, с другой стороны, война давала огромный материал для новых открытий. Боль, страдания, увечья - сотни и тысячи раненых, которым надо было помочь, спасти, вернуть в строй. Во время Великой Отечественной Г.А.Васильев вначале служил в Московском коммунистическом военном госпитале (позже Главный военный госпиталь) хирургом-стоматологом, затем заведовал челюстными отделениями других военных госпиталей. Войну он закончил в Кенигсберге. На фронте Г.А.Васильев разработал множество оригинальных операций при ранении лица, челюстно-лице-вых травмах. Прямо в условиях боевых действий он опробовал новые методы лечения и комплексные программы оказания помощи раненым с повреждениями ЛОР-органов, органов зрения, а также при сочетанных поражениях.

Делу - все время, на потеху - пять минут

После демобилизации из Советской Армии врач вернулся на свою кафедру хирургической стоматологии МСИ, где продолжил клинические и патоморфологические исследования. Предложенная им совместно с профессором А.И.ЕВДОКИМОВЫМ в 40-е годы классификация более 30 лет вызывала множество дискуссий и споров среди стоматологов, и лишь в 1959 г. пленумом Всесоюзного общества стоматологов была признана единой для диагностики и лечения одонтогенных воспалительных заболеваний.

Не меньшее значение для отечественной стоматологии имели работы профессора Васильева, посвященные актиномикозу челюстно-лицевой области. Вместе со своими сотрудниками Георгий Андреевич предложил новые методы изучения патологии слюнных желез и уникальные операции на слюнных железах и их протоках, в результате чего руководимая им клиника стала центром диспансеризации и лечения больных с такого рода заболеваниями.
С 1954 по 1958 гг. Георгий Андреевич Васильев работал заместителем директора Московского медицинского стоматологического института (ММСИ) по учебной и научной ра--боте. Каждая диссертация на соискание ученой степени кандидата или доктора медицинских наук рецензировалась им лично. Нередко он возвращал труды для доработки научных исследований. Именно в эпоху "правления" Г.А.Васильева появились работы, отличавшиеся огромной практической значимостью для стоматологической науки. В этот период защитили диссертации С.В.Ланюк, Н.Н.Каспарова, Ё.В.Боровский, Н.В.Лисенко, Н.А.Плотников,

Н.Н.Баженов, X.А.Каламкаров, В.Н.Копейкин и многие другие ныне именитые стоматологи. Всего под руководством Георгия Андреевича было подготовлено 4 докторских и 25 кандидатских диссертаций, им и его учениками опубликовано более 1500 научных работ в различных журналах и сборниках. Большое внимание профессор Васильев в то время уделял подготовке кадров не только для России, но и для республик СССР.
В 1955 г. Георгий Андреевич основал на базе Московского челюстно-лицевого госпиталя кафедру пропедевтики хирургической стоматологии, которую и возглавил. Стационар на 60 мест при госпитале стал ведущей клиникой страны по хирургии, где проводились сложнейшие реконструктивные операции. При кафедре была организована научно-исследовательская лаборатория, которой долгие годы заведовал профессор В.В.Паника-ровский. Позже на базе лаборатории создали ЦНИЛ ММСИ.

Работая с утра до вечера, как заведенные часы, Г.А.Васильев учил этому и своих подчиненных. Всегда собранный, ответственный, серьезный, многим он казался порой даже излишне строгим. Блестящий хирург и новатор, в работе Георгий Андреевич не знал компромиссов. Никогда в жизни он не перепоручал своих пациентов коллегам, контрольные осмотры, консультации и даже перевязки проводил всегда сам. Данные по каждому больному врач записывал на отдельные карточки, вел анализ результатов, фотографировал пациентов. И потом долго еще не упускал прооперированного им человека из поля зрения - отслеживал отдаленные результаты.

Таким педантизмом, аккуратностью и точностью в профессии можно было лишь восторгаться. Труд ученого был оценен по достоинству - 2 ордена и 7 медалей.

Более 35 лет Георгий Андреевич Васильев отдал стоматологической печати: был ответственным секретарем, потом заместителем главного редактора, а с 1962 по 1972 гг. - главным редактором журнала "Стоматология". В 1969 г. Президиум Академии медицинских наук СССР утвердил профессора Г.А.Васильева ответственным редактором редакционного отдела "Стоматология" Большой медицинской энциклопедии. За редакторскую деятельность Георгию Андреевичу было присвоено почетное звание "Отличник печати".

Близкие, родные, любимые

ГАВасильев был и педагогом от бога, талантливым лектором, умевшим увлечь и заинтересовать слушателей своим предметом. Студенты, как и врачи, не только уважали, но и любили его. Более 20 лет я была ассистентом на операциях Георгия Андреевича, а иногда профессор ассистировал мне. Он стоял за моей спиной, словно подстраховывая, поддерживая, вселяя уверенность. Меня всегда поражала его деликатность: профессор никогда не делал замечания при всех, не "дергал" во время операции -"разбор полетов" только наедине.

Проработав более 40 лет в ГИСО - ММСИ, Георгий Андреевич очень много сделал для развития преподавания хирургической стоматологии: был автором и соавтором 12 учебников и руководств, некоторые из которых переведены на иностранные .языки. Еще в 1965 г., когда компьютеризация была манящей, но далекой мечтой, Георгий Андреевич создал уникальную для того времени систему программированного машинного контроля знаний студентов. Вопросы для тестирования уровня студенческой подготовки, разработанные ученым, существуют по сей день, входя в методические пособия отдельных разделов хирургической стоматологии. Профессор Г.А.Васильев опубликовал более 300 научных работ, в том числе 5 монографий.
Георгий Андреевич любил всех своих учеников и сотрудников. Он умел ладить с людьми. Принципиальный и жесткий в спорах и острых вопросах, профессор тем не менее умел вести диалог, был удивительно тактичен, вежлив и доброжелателен по отношению к оппонентам.
Наша дружная кафедра часто собиралась вместе. Профессор Васильев, несмотря на свою занятость, никогда не пропускал этих встреч. За столом он неизменно блистал остроумием, шутками, умел быть no-доброму саркастичным.
Будучи в жизни человеком очень скромным, Георгий Андреевич не позволял себе ничего лишнего. Если же вдруг у него скапливалась какая-то сумма денег, он тут же покупал книги, рыболовные снасти либо очередную палатку. Супруга порой даже злилась, потому что складывать все это "снаряжение" было уже некуда. Тогда друзья и ученики придумали хитрый ход: они приглашали профессора с женой на обед, во время которого торжественно дарили ему его же приобретения.
Каждое лето страстный поклонник рыбалки Георгий Андреевич Васильев уезжал из Москвы на Волгу, Валдай или на Чудское озеро. Отпуск ученый проводил прямо на берегу, в палатке. Да, собственно, и отпуском-то эти дни нельзя было назвать. Скорее работа на природе. Обычно вместе с профессором по графику ехали 2-3 аспиранта или сотрудника кафедры без ученых степеней. На зорьке Георгий Андреевич отправлялся на рыбалку, а после, плотно позавтракав, садился за письменный стол - читал диссертационный материал, писал "заготовки" к учебникам. И лишь с наступление» сумерек позволял себе немного расслабиться -заняться рыболовными снастями или починкой лодки. Стоматология была самой большой страстью профессора.

Именно из-за своего трепетного отношения к родному институту Г.А.Васильев был против открытия в ММСИ лечебного факультета: считал, что это может затормозить развитие специальности, ухудшить качество подготовки специалистов, так как внимание руководства вуза к стоматологии будет снижено. Сдержанно относился он и к созданию ЦНИС, справедливо полагая, что он станет институтом союзного подчинения и потеряет тесные связи с ММСИ.

Возможно, все эти переживания стали одной из причин прогрессирующей болезни и преждевременного ухода профессора Васильева из жизни. Здорово подкосила Георгия Андреевича и скоропостижная смерть его второй жены Зинаиды Иосифовны Класс, с которой он прожил ни много ни мало - 40 лет. Врач-стоматолог по специальности, седовласая красавица и умница, Зинаида Иосифовна всю жизнь была верным другом и соратником мужа во всех его научных и жизненных замыслах. Она умела подстроиться под непростой нрав Георгия Андреевича, стоически сносила все его прихоти, уже на склоне лет ездила с ним в походы, ночевала в палатках. Профессор пережил жену всего лишь на четыре с половиной месяца.

А с первой женой, Анной Юрьевной Грубиной, Георгий Андреевич познакомился еще будучи студентом медицинского факультета МГУ. Годы их совместной жизни профессор всегда считал счастливо прожитыми хотя бы потому, что от первого брака у него родилась обожаемая дочь Ирина, которая, несмотря на распад семьи, всегда оставалась главной заботой любящего отца.

... Георгий Андреевич Васильев завещал развеять его прах над Москвой-рекой в Звенигороде, куда последние пять лет я часто отвозила профессора и Зинаиду Иосифовну на отдых. Там устраивались небольшие, но веселые праздники с кострами, шашлыками, шутками. Но я и друг Георгия Андреевича Владимир Иванович Заусаев не до конца выполнили его волю. Мы развеяли лишь часть праха, захоронив оставшийся на кладбище "Введенские горы", чтобы дважды в год сотрудники кафедры могли прийти и поклониться могиле своего учителя и друга - педагога, врача, ученого, Гражданина сбояьшой буквы Георгия Андреевича Васильева.

Из воспоминаний доцента кафедры факультетской хирургической стоматологии и имплантологии Якова Бибермана:
- Впервые я увидел профессора Васильева, когда учился на III курсе. В тот день Георгий Андреевич пришел к нам на занятия и начал задавать невероятно каверзные вопросы. И так получилось, что именно ему я сдавал госэкзамен.

Через три года после окончания института меня приняли в клиническую ординатуру на кафедру хирургической стоматологии нашего института и направили в челюстно-лицевой госпиталь. Там я уже близко познакомился с Георгием Андреевичем, который руководил работой сотрудников кафедры в этом лечебном учреждении.

Г.А.Васильев был весьма строгим руководителем, требовал от подчиненных максимальной отдачи, категорически не терпел опозданий. Занятия со студентами начинались в 8 15, но профессор всегда приходил на полчаса раньше и того же требовал от нас. Однако при всей своей строгости на работе во внеслужебной неформальной обстановке Георгий Андреевич был необыкновенно простым и легким в общении человеком. И очень скромным.

В работе профессор Васильев был настоящим ассом, его техника казалась просто ювелирной. Ассистируя или даже просто присутствуя на его операциях, было чему поучиться и молодым, и опытным врачам. Удивляло и восторгало то, как он всегда находил верное и порой единственное решение трудных клинических вопросов. И этому, безусловно, помогали энциклопедические знания ученого не только по всем разделам стоматологической науки, но и по общеклиническим специальностям. В этом я убедился на собственном опыте, когда принес Георгию Андреевичу свою первую научную статью. Работая над ней, я просмотрел, как мне казалось, все источники, имевшиеся в Центральной медицинской библиотеке. Но профессор, прочитав мою работу, сказал, что я не изучил еще одну статью, опубликованную в 1934 г. Удивительно, как много информации он держал в голове!

Г.А.Васильев даже отдыхать не мог без работы. Многие годы вместе со своим другом В.И.Заусаевым он проводил 1-1,5 месяца на небольшом песчаном острове, поросшем сосенками. С одной стороны - Волга, с другой -большое водохранилище. А самое почетное место на островке занимал чемодан с книгами. Во время отдыха Георгий Андреевич читал новинки отечественной и иностранной научной литературы, писал статьи, работал с диссертантами. Летом 1962 г. к нему на остров со своей диссертацией приехал и я. Он встретил меня очень радушно. Мы совершали долгие прогулки по Волге на лодке, Георгий Андреевич учил меня ловить рыбу на спиннинг. Я наслаждался изумительно чистым прозрачным воздухом, поразительной красотой тех мест. Тревожила лишь одна мысль: когда же мы начнем работать над диссертацией, ведь уже через несколько дней я должен был уезжать. Провожая меня, профессор попросил приехать еще раз дней через пять. Я удивился, как можно за столь короткий срок успеть прочитать и выправить работу, написанную на 250 страницах. Но когда я вернулся на остров, диссертация была полностью поправлена и отредактирована.

Я точно могу сказать: всем тем, чего мы, сотрудники кафедры пропедевтики хирургической стоматологии ММСИ, которую возглавлял профессор Георгий Андреевич Васильев, достигли в своей врачебной, научной, педагогической работе, мы обязаны ему - нашему Учителю...
Из воспоминаний кандидата медицинских наук Аркадия Каца:
- Я был вначале аспирантом, а с 1960 г. ассистентом кафедры пропедевтики хирургической стоматологии, руководимой профессором Г.А.Васильевым. Под началом Георгия Андреевича работал я и в журнале "Стоматология", где был внештатным научным редактором. Способностями и талантом профессора Васильева можно восхищаться: блестящий хирург, ученый с мировым именем, обладавший уникальными знаниями и создавший авторитетную школу по изучению одонтогенных и специфических воспалительных процессов, заболеваний слюнных желез и челюстно-ли-цевой травмы. Его последователи возглавили научные направления в нашей стране и за рубежом, предложили и внедрили в повседневную практику уникальные прогрессивные методы диагностики, оперативного и консервативного лечения стоматологических и челюст-но-лицевых больных.

Г.А.Васильев обладал необыкновенной способностью осмысливать научную информацию, чтобы потом использовать ее. Георгий Андреевич обладал уникальным педагогическим даром: он, как никто другой, умел донести до студента свои знания, идеи, взгляды. И не просто донести, а заставить ученика думать, использовать полученную информацию на практике, самостоятельно искать правильные решения и нести ответственность за них. Для этого у него была своя особая методика.

Профессор Васильев был справедлив и всегда участлив к окружающим, особенно к своим ученикам. Но, с другой стороны, очень требовательный к себе и к другим, он никогда и никому не прощал небрежного отношения к профессии, к своим обязанностям, к порученным научным исследованиям, к сохранности информации и тем более - к больным.

Георгий Андреевич Васильев никогда не шел на компромиссы, но и не был злопамятным и мстительным. Однажды на общеинститутском партийном собрании профессор подверг критике своего коллегу. Один из учеников Г.А.Васильева выступил в защиту "обиженного". На следующий день сотрудники замерли в ожидании грандиозного "разноса". Но Георгий Андреевич встретил "провинившегося" как всегда радушно и рассказал ему какую-то веселую историю. Общий смех полностью исчерпал инцидент.

Еще одной особой чертой Георгия Андреевича Васильева была безграничная страсть к книгам. Он читал их самозабвенно, с большим вкусом и профессионализмом собирал до конца своих дней. Такое же отношение к книгам профессор прививал и своим ученикам, учил их пользоваться источниками. Иногда научные беседы с аспирантами Георгий Андреевич переносил в книжный магазин "Дружба народов" или в букинистическую лавку в Камергерском переулке.

Самое свое большое богатство - уникальную библиотеку - профессор завещал коллективу созданной им кафедры. Так возникла "Мемориальная библиотека имени Г.А.Васильева", насчитывающая несколько тысяч томов ценнейших источников знаний...

Из воспоминаний кандидата медицинских наук Юрия Ломова:
- После окончания войны и демобилизации я поступил в ММСИ и, учась на III курсе, стал кружковцем кафедры пропедевтики хирургической стоматологии, где впервые встретился с Георгием Андреевичем Васильевым. Меня удивило то, что, беседуя со мной, профессор совершенно не подчеркивал своего превосходства и сумел заинтересовать меня проблемами челюстно-лицевой хирургии.

После окончания института я остался в клинической ординатуре на кафедре профессора А.И. Евдокимова. Но, проработав там совсем недолго, был направлен вместе с другими сотрудниками кафедры осваивать базу челюстно-лицевого госпиталя, который возглавлял Георгий Андреевич. Профессор Васильев был очень строг к себе, не помню, чтобы он хотя бы раз опоздал на работу, на лекции, консультации или операции. Такой же пунктуальности требовал и от других.

К пациентам Георгий Андреевич всегда относился внимательно, был с ними терпелив, умел вселить надежду на успех лечения даже в самых отчаявшихся. Помню, одному сотруднику "досталось" за то, что он, прооперировав больного, ушел домой, не справившись о самочувствии пациента.

Сам профессор оперировал виртуозно, "чисто", быстро, умея при этом подчеркнуть все особенности данного случая. Одно удовольствие было присутствовать и на его консультациях: новый материал сам собой "укладывался" в голове. На наших глазах выявлялись причины болезни, ее развитие, определялся предварительный диагноз, намечались методы обследования и предполагаемого лечения. Объяснять Георгий Андреевич умел просто и доходчиво, с известной долей легкого юмора. Мы старались брать пример с нашего учителя.

Вспоминаю один случай, произошедший со мной, когда я уже был ассистентом кафедры и почти заканчивал подготовку сложной клинико-анатомической диссертационной работы. Мне как представителю теннисной секции московского "Спартака" предложили поехать туристом в Париж на первенство Франции по теннису. Обратился к Георгию Андреевичу за разрешением. Он хмыкнул, но отпустил. А потом много месяцев не смотрел мою диссертацию, приговаривая: "Вместо шлифовки работы мячик поехал гонять". Но когда профессор взялся, наконец, за мой труд, обнаружил в нем ряд неточностей и недочетов, сумев в то же время подчеркнуть все "изюминки" диссертации, отчего работа только выиграла, и защита прошла без сучка и задоринки. Редактором он был замечательным.

Характер у Г.А.Васильева был довольно-таки "колючий". Правду он всегда говорил в глаза, невзирая на "лица и звания". А потому наряду с огромным количеством почитателей и благодарных учеников были у профессора и недруги.

Последние два года жизни Георгий Андреевич тяжело болел, часто лежал в больнице. За несколько дней до смерти я навестил его. Он был очень рад, расспрашивал меня о моей семье, дочурках, планах на будущее, как будто бы впереди его еще ждала долгая-долгая жизнь.

Более 30 лет прошло после смерти Георгия Андреевича Васильева, но я не перестаю вспоминать этого великолепного хирурга, большого ученого, талантливого педагога -настоящего человека!

Из воспоминаний заведующего кафедрой пропедевтики стоматологических заболеваний Российского университета дружбы народов, доцента Всеволода Булгакова:
- Я узнал Георгия Андреевича, когда учился в ММСИ. Для нас, студентов, это был грозный, требовательный и бескомпромиссный профессор. Лишь познакомившись с ним поближе, я понял, насколько он прост и приятен в общении.

Мечтая стать хирургом-стоматологом, я и представить себе не мог, что после окончания института буду работать на кафедре пропедевтики хирургической стоматологии, которую возглавлял профессор Васильев. Поначалу Георгий Андреевич взял меня на должность старшего лаборанта, а через год предложил стать ассистентом. Профессор Г.А.Васильев сумел собрать вокруг себя удивительно сплоченный коллектив единомышленников - высококлассных специалистов, преподавателей, ученых. Меня окружали мои вчерашние учителя, ставшие теперь коллегами и наставниками - В.И.За-усаев, И.Ф.Ромачева, Т.Г.Робустова...

Помню, как Георгий Андреевич назначил меня ответственным за класс машин для автоматизированного контроля знаний студентов, которые тогда только начали использовать в учебном процессе. Дело было новое, и я страшно боялся не справиться. Выслушав мои сомнения, профессор сказал: "Не бойся трудностей, радуйся им и преодолевай - тогда придет успех".
И сегодня я повторяю его слова своим студентам - пусть эстафета памяти продолжается...

Расписание на послезавтра,
или Как стоматолог стал философом

Удивительное учебное заведение некогда было в столице. Называлось - Московский медицинский стоматологический институт имени первого Наркома здравоохранения Н.А.Семашко. Казалось бы, подобная alma mater должна была готовить лишь дипломированных врачей. Но... Помимо них, из пен института выходили артисты и летчики, юмористы и журналисты, партийные работники и дипломаты, политологи, социологи и философы. Особым разнообразием "жанров" отличался стоматологический факультет. Одни учились здесь зубы лечить, другие... заговаривать.
...За окном в предвечернем сумраке крупными хлопьями все таи же падал снег, укутывая Москву пушистой шубой, каждые 15 минут пели свою однообразно-мелодичную песню настенные часы, по-прежнему шуршал диктофон. Время, отведенное мне для интервью, давно закончилось, а мой собеседник все говорил и говорил, рассказывая о прошлом и будущем России, о политических партиях и настроениях молодежи, о "красном поясе" и взаимовлиянии мегаполиса и провинции... Увлекал, удивлял, заинтриговывал, уводил в свой мир. Собственно, все это уже не имело отношения к очерку, который мне предстояло написать о директоре Института комплексных социальных исследований Российской Академии наук, докторе философских наук, лауреате Государственной премии РФ в области науки и техники Михаиле Константиновиче Гайдном. но я не могла, а главное, не хотела прерывать его. Ведь он говорил о том, что хорошо знал, что любил, чему посвятил жизнь. И это тоже было частью его образа, огромным пластом его судьбы. Судьбы философа, который хотел быть... стоматологом.

Рост карьере не помеха

Миша считал это искусством, сродни скульптуре, своего рода таинством, когда из огня, пластмассы и металла рождалось нечто лучшее и более совершенное, чем оригинал. Хотя этим "нечто" были... всего лишь зубные проте-

зы и коронки. Но всякий раз, приходя подлечить зубы в одну и самых известных тогда в Москве поликлиник - Центральную поликлинику военно-воздушных сил Министерства обороны СССР, юноша непременно наведывался в зуботехническую лабораторию, где более 40 лет проработала техником-протезистом его мама. И как ни увещевали его мамины коллеги идти домой и не дышать газом от многочисленных горелок, он часами просиживал там, разглядывая различные ортопедические приспособления, внимательно следя за огнем и ловкими движениями рук техников, - наблюдая рождение нового. В те годы еще примитивное "примусное" протезирование казалось мальчику невероятным сочетанием фантазии, творчества и мастерства.

Малая часть "малого Совнаркома" с женами. Михаил Горшков (в центре в белом пиджаке) с супругой Ириной (рядом), Чрезвычайный и Полномочный посол России в Боливии Владимир Куликов (слева), проректор МГМСУ по общим вопросам Казбек Дзугаев

Среди школьных предметов Миша Горшков отдавал предпочтение гуманитарным наукам. Особенно нравились ему история и обществоведение. К литературе относился выборочно, хотя читать любил. Увлекался он и организационной работой. Как оказалось, все это еще пригодится ему в завтрашней жизни, а сегодня стоял вопрос о выборе профессии.
На семейном совете Горшковых было единогласно решено, что старший сын пойдет по стопам мамы и станет стоматологом (отец работал в торговле, был директором магазина). В том году в ММСИ, куда Миша подал документы, открывался новый факультет - лечебный, который сразу завоевал бешеную популярность среди москвичей, так как готовил врачей исключительно для столицы, и распределение "за Полярный круг" им не грозило. Но самый короткий путь тот, который знаешь, а самая лучшая специальность та, которую уже попробовал "на зубок".

Впрочем, одно дело решить, другое - поступить. Вузы с гораздо большей охотой принимали окончивших медицинские техникумы или пару лет отработавших медсестрами и медбра-тьями в больницах, то есть людей, уже встречавшихся с настоящей болью, нежели выпускников школ - субтильных юношей или впечатлительных барышень, теряющих сознание от любого чиха. И, возможно, это было правильно. Медицина - наука не для слабонервных. Михаил Горшков медучилище не оканчивал, пороху в армейских окопах не нюхал, но тем не менее сумел набрать ровно столько баллов, сколько было нужно, чтобы пройти по конкурсу. А с цифрами не поспоришь. В 1968 г. Миша стал одним из самых молодых студентов стоматологического факультета ММСИ. И это немного смущало: казалось, что 22-23-летние соученики воспринимают его, мальчишку, не всерьез. Но скоро сомнения развеялись. Выезд всей группой на "картошку", совместные посиделки в студенческом общежитии сблизили ребят. Началась бурная, веселая, разнообразная студенческая жизнь. Юный же Горшков пользовался особым авторитетом, завоевать который помогли два обстоятельства. Самому высокому и внешне весьма приметному Михаилу во время

Что было, что есть, как будем жить... Первые итоги на первом юбилее любимого института

практики в пресловутой "анатомичке" никак не удавалось, ускользнув от взгляда преподавателя, притаиться где-нибудь во втором-третьем ряду. Каждое занятие профессор вызывал его для "показательных выступлений", вручал скальпель и практически его руками показывал что, где и как надлежит резать. И там, где не только девицы, но и парни, прошедшие армию, чувствовали легкое подташнивание и головокружение, Мише приходилось брать себя в руки и демонстрировать, что для него препарирование трупа - дело привычное и почти не страшное. Перед таким мужеством ни одна девчонка с курса не могла устоять. Тем более что был у Горшкова еще один талант, окончательно сделавший его любимцем всего института и... юных пионерок. Михаил виртуозно играл на аккордеоне и пел.

... Соседи медленно сходили с ума. Родители крепились чуть дольше. Вскоре и их терпению пришел конец. Если с альтом и тромбоном папа с мамой, скрепя сердце и заткнувши уши, еще как-то мирились, то рвущий душу на части тягучий бас тубы стал последней каплей. Но ведь они сами дали сыну год для того, чтобы перед поступлением в музыкальную школу он решил, на каком инструменте хочет играть. Видимо, придется терпеть до конца. Вот только бы соседи...

Однако все вовремя и благополучно разрешилось. Придя на очередное занятие в городской Дом пионеров, Миша, увидев в руках у одного мальчишки аккордеон, попросил разрешения поиграть. Неумело растянув меха, попытался извлечь из инструмента какие-то звуки. И даже такая "надтреснутая" мелодичность поразила его. В отличие от старых баянов, у аккордеона - несколько регистров, переключая которые можно было менять тональность: приглушать звук, делать его мягче или, наоборот, звонче, когда на высоких нотах инструмент "пел" как гитара. А главное -столь мягкое звучание не давило бы на психику окружающих. Вернувшись домой, Михаил твердо заявил родителям, что с инструментом он определился.

... Ближе к окончанию школы Михаил Горшков со товарищи совершили почти революционный переворот. Они смогли убедить директора школы через гороно приобрести - страшно подумать - электрические музыкальные инструменты! Так в Москве появился первый школьный, но самый что ни на есть настоящий новомодный ВИД. Четыре мальчишки втайне от родителей соорудили себе костюмы из ярко-красного вельвета, нашили на грудь желтые кресты и назвались громким именем "Крестоносцы". Две гитары, электроорган и гордость директора - дорогущая ударная установка. Михаил играл на органе. Стоять в "электрическом" ансамбле с аккордеоном было несколько старомодно, поэтому он без труда сменил один клавишный инструмент на другой.

Целых два года до того, как "крестоносцы" ушли в свой главный поход под названием Жизнь, молодежь всех окрестных районов собиралась в их школе послушать песни легендарных "Битлов", поплясать, как бы мы теперь сказали, под хиты советской эстрады. Отныне на всех вечеринках и танцах играли не приглашенные платные группы, а свой "домашний" ансамбль.

В институте слава о чудо-музыканте быстро распространилась. Особенно после того как Михаил вернулся из пионерлагеря, куда его после первого курса направили на работу вожатым. На окончание школы родители подарили сыну великолепный аккордеон немецкого производства, с 11 регистрами и полным набором октав, который стоил по тем временам огромных денег - 625 рублей. Подобных инструментов во всей Москве можно было отыскать не больше десятка, да и то лишь в профессиональных оркестрах. Ни один танцевальный вечер в лагере не обходился без дивного звучания аккордеона (который вскоре постигла печальная участь: он сгорел во время пожара в комнате вожатых). Поэтому найти общий язык с взрослеющими девицами, по уши влюбленными в своего вожатого, Мише Горшкову было не сложно.

Ему вообще нравилось работать с людьми, общественные нагрузки не "грузили". Командир летних студенческих стройотрядов, капитан лучшей команды КВН стоматологического факультета ММСИ, запевала, заводила, "зажигала" Михаил Горшков на III курсе был избран секретарем бюро комсомола факультета. Собственно, именно в этот день его жизнь пока еще плавно и медленно, но уже повернула в сторону. В сторону, противоположную стоматологии.

...Пять лет, как один день. С дипломом, в котором значилось "врач-стоматолог", Михаил Горшков предстал перед комиссией по распределению. Московской "брони", которая полагалась выпускникам лечебного факультета, у него не было, но в том, что его оставят в столице, молодой специалист не сомневался. К тому времени он уже занимал пост заместителя секретаря комитета комсомола всего института. А бюро факультета вместо него тогда возглавил будущий выдающийся ортопед Игорь Лебеденке, с которым они вместе работали в летних строительных отрядах в Московской области и Хакасии: Горшков - командир отряда, Лебеден-ко - комиссар.

В те годы судьба комсомольских активистов была предрешена: их рекомендовали для дальнейшего обучения в ординатуре и аспирантуре как на стоматологических, так и на общетеоретических институтских кафедрах. Самому яркому выпускнику Михаилу Горшкову предложили место на кафедре ортопедии, ведь именно об этой специальности он мечтал с детства.

И тут грянул гром, которого никто не ждал. Михаил отказался от ортопедии. Предал мечту? Нет, просто неудержимо увлекся философией, точнее - философией биологических форм происхождения жизни. И такое в жизни случается. Он попросил комиссию сделать запрос в Минздрав с просьбой выделить ему место в аспирантуре кафедры философии. За всю историю ММСИ ни один выпускник стоматологического факультета не выказывал желания сделаться мыслителем. То ли в министерстве опешили от столь неожиданной просьбы, то ли решили, что на кафедре философии не помешает иметь педагога-медика, но запрос удовлетворили.

...Ох, и шалунья эта судьба. В очередной раз улыбнулась, подшутила, созорничала. Не довелось Михаилу Горшкову воспользоваться министерским соизволением. Вместо кафедры философии попал он на приватное собеседование в партком института, который возглавлял в те времена профессор Г.Н.Троянский. Ситуация сложилась так, что неожиданно освободилось место заведующего студенческим отделом Свердловского райкома комсомола, на территории которого находился ММСИ. Занимавший этот пост Владимир Селезнев - выпускник института - вопреки всем стараниям комсомольских авторитетов "отбыл" в армию. А руководству ММСИ очень хотелось, чтобы на этой должности по-прежнему оставался "свой" человек. Против таких аргументов возразить что-либо было трудно. К тому же Михаилу клятвенно пообещали, что место на кафедре за ним сохранится. А когда тебе 23 года, то кажется, что ты еще успеешь все, что задумал, даже чуть-чуть больше. И он согласился. В сентябре у отдела студенческой молодежи, которому были подотчетны ни много ни мало 5 вузов и б техникумов, в коих училось в общей сложности 22 тысячи студентов, появился новый руководитель. С окладом в 155 рублей. Больше, чем у инженера, зато меньше, нежели у ортопеда. Но, отвечая во время встреч выпускников на уколы однокурсников, сменивших уже не одни "Жигули", Михаил шутил, что они препарируют зубы, он - человеческие души, и полость рта гораздо скучнее, чем необъятное поле души.

Собственно на этом стоматологическая карьера одного из лучших студентов ММСИ закончилась. С небольшой печалью для родителей и - в чем не сомневается наш герой - с небольшой потерей для медицины...

... Эта история долго потом переходила из уст в уста в стенах самого серьезного в те годы учреждения - Академии общественных наук при ЦК КПСС. Взглянув в анкете "способного парня, активно работающего в области молодежной социологии", на графу "образование", ректор главного научно-аналитического "оплота", идеологического мозга партии, крупный ученый-философ М.Т.Иовчук тоном, не терпящим возражений, заявил: "Ни в коем случае, не позорьте Академию, нам не хватало еще стоматологов среди социологов!"

А через несколько дней суровый ректор обрисовывал круг обязанностей новому сотруднику - НЕ работавшему никогда в партийных органах, НЕ имеющему ни малейшего отношения к философии, даже НЕ кандидату наук. Да к тому же совсем еще мальчишке, и самое ужасное - стоматологу! Разговор получился достаточно суровым. Несмотря на юный возраст своего визави, ректор поручил ему заниматься не только наукой, но и возглавить комсомольскую организацию Академии, пусть небольшую - всего 150 человек, но "разболтанную". Да разве этим можно было испугать комсомольского лидера Мишу Горшкова? Что такое 150 человек после 22 тысяч разношерстной и разнохарактерной студенческой молодежи! Главное, его взяли на работу в Академию общественных наук. Случилось то, о чем Михаил даже мечтать не мог. Вернее, мог именно только мечтать.

Но отчего же фортуна оказалась столь благосклонной? Отчего грозный Иовчук вдруг сменил гнев на милость? Случай. Снова Его Величество Случай.

Отработав три года в комсомоле, Михаил стал всерьез задумываться о будущем. Подниматься ли на следующую ступень иерархической лестницы - на пост секретаря райкома, откуда прямая дорога в ЦК (его дважды уже приглашали на собеседование), или все же осуществить задуманное и поступить в аспирантуру на кафедру философии. "Расписание" на завтра прояснилось неожиданно, когда Михаил впервые принял участие в нескольких социологических опросах по проблемам молодежи: что любит, чем живет, на что надеется. Исследования проводили ученые из АОН. И один из них, Владимир Соколов, предложил заведующему студенческим отделом Михаилу Горшкову помочь им в анкетировании. Говорить, что для Миши это стало наркотиком, банально и избито, а иначе не скажешь. Ночи напролет просиживал он, вручную обсчитывая анкеты. Но это было ЕГО дело, Видя такую увлеченность юноши, Соколов и предложил попытаться рекомендовать его младшим научным сотрудником в Академию общественных наук. Михаилу это показалось просто нереальным. Никогда не примут философы - в его глазах почти что "небожители" -пацана-стоматолога в свои ряды. И не приняли бы, о чем Михаил Трифонович Иовчук громогласно и заявил, увидев анкету юноши. Но надо же такому случиться, что в этот самый миг за спиной ректора стоял ученый секретарь Академии, известный в дальнейшем партийный деятель, создатель республиканской партии в период демократизации Вячеслав Шестаковский. "За что же Вы так меня?" - тихо спросил он Иов-чука. - "Слава, ты-то здесь при чем? Я говорю об этом парне стоматологе, которого мне "сватают". Считаю, что медикам не место среди философов". - "Но если Вы вспомните, я оканчивал Львовский медицинский институт, что не помешало мне долгие годы проработать Вашим ближайшим помощником..."

Иногда смущаются даже те, кого смутить в принципе трудно... Ректору оставалось только извиниться и подписать анкету. Так профессиональное медицинское братство решило судьбу юноши. Стоматолог, сумевший из райкома комсомола шагнуть в столь авторитетную элитную научную организацию, "прорваться" в "высокие" научно-партийные пенаты, стал настоящим "героем дня". Это был первый в истории комсомола случай столь стремительного карьерного взлета.

Кто-то скажет: "Повезло". Везет многим, да реализуют дар Фортуны не все. На этот раз судьба сделала правильный выбор, указав своим перстом на того, кому суждено было стать! лучшим. Не среди врачей, а среди социологов...

... Их было всего девять во всем огромном Советском Союзе, тех, кто защитил докторские диссертации по гуманитарным наукам до 40. Михаил Константинович Горшков - среди них. Он , стал доктором философских наук в 38 лет.

Деятельность в Академии общественных наук началась с работы в группе, проводившей опросы населения всей страны по поводу брежневского проекта новой Конституции. Самому молодому сотруднику АОН доверяли участвовать как в открытых, так и в закрытых исследованиях. И по-лучилось так, что он "вошел" в свою новую область знаний быстрее, чем аспиранты, пришедшие в Академию с должностей заведующих отделами и секретарей обкомов партии, руководителей министерств и ведомств. Вместо положенных для написания диссертации трех лет, Михаил "без отрыва от производства" закончил ее за два и был оставлен для дальнейшей работы в Академии, куда в 1979 г. пришел новый руководитель - Вадим Медведев. Ему нужен был помощник с современными взглядами. И Михаил Кон-: стантинович Горшков на последующие четыре года стал референтом ректора АОН. Способности молодого кандидата философских наук оценили: в 33 года он был рекомендован в докторантуру Академии общественных наук. Параллельно начал преподавать на кафедре прикладной социологии и социальной психологии. Среди его слушателей были такие прославившиеся в будущем

политические деятели, как, например, Геннадий Зюганов.

... До защиты докторской диссертации оставалось 1,5 месяца, когда Михаила Константиновича вызвали в ЦК КПСС. Горбачев решил "освежить" партийные кадры, и самый молодой без пяти минут доктор наук как нельзя лучше подпадал под "молодежный призыв". Впрочем, именно им, молодым, было тогда как никому ясно, что "вливать свежую кровь" уже поздно: "больной" безнадежен. И чуда не произошло, через полтора года все рухнуло. Но за шесть месяцев до этого Михаил Константинович стал вначале первым заместителем директора, а вскоре директором второго после АОН научного учреждения партии - Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС. В это время ему только исполнилось 40 лет. Огромный коллектив, в котором работало больше 1000 ученых и аналитиков, планов - громадье, полный карт-бланш для их осуществления, времени... А вот времени исполнить все задуманное как раз и не хватило.

... Многие до сих пор удивляются, как он сумел не растеряться тогда, когда почва была выбита из-под ног, выстоять, когда вся собственность партии была национализирована, найти свое место, когда развалилось все то, чему он посвятил жизнь. Он отстоял, сколь |это не покажется невероятным, партийную собственность - помещение на улице Виль-гельма Пика, 4, и обрел более прочную почву под ногами. Михаил Константинович Горшков собрал вокруг себя команду активных творческих единомышленников и с их помощью создал на бывшей базе ИМЛ первый в стране независимый НИИ гуманитарного профиля: Российский независимый институт социальных и национальных проблем. Они были в числе первых, кто стал отслеживать социологическими методами динамику процессов в стране, ход реформ, а главное, отношение населения к этому - от ожидания манны небесной, через нотки охлаждения до откровенных возмущений. Без всякого политиканства -объективно, достойно, научно. За 10 лет институт приобрел отличную репутацию как в России, так и за ее пределами. Политика, эко-I номика, образование, социальные проблемы -не было ни одной стороны жизни, которая не попадала бы под пристальное внимание ученых. Поэтому вскоре учреждению дали нынешнее его название - Институт комплексных социальных исследований Российской Академии наук.

В начале 90-х годов директор института Михаил Константинович Горшков с группой ученых начал уникальный проект. За семь с половиной лет они сумели восстановить документальную историю всех политических партий России. После революции почти 40% уникальных документов утекли за границу, главным образом в США. Договорившись с американскими университетами об обмене первоисточниками,группе Горшкова удалось заполнить белые страницы "Книги истории". За 24-томный труд в 28 книгах Михаил Константинович был удостоен Государственной премии Российской Федерации.

Все в его жизни получалось словно по графику, а иногда и с опережением. Вовремя отучился, чуть раньше, чем это делали другие, защитился, в 25 лет женился. С будущей женой познакомился в своем же райкоме комсомола, где Ирина, выпускница МАДИ, работала инструктором отдела пропаганды. Свадьбу справили по настоящему комсомольскую, сейчас такие свадьбы стали уже историей. "По графику" родилась дочь Наташа, которая оканчивает Московский институт психологии и собирается заниматься проблемами подростков. За ней на свет появился сын Никита, ныне студент факультета журналистики Института международного права и экономики имени А.С.Грибоедова.

Хобби по статусу вроде бы не положено -времени на него по определению оставаться не должно. Но страсть к футболу, сохранившаяся с юношеских лет, не отпускает. Нет-нет да вырвется Михаил Константинович поболеть за свое любимое "Торпедо". На матчи сборной -поход всей семьей. Еще он любит хорошие политические детективы, коих, сетует, сегодня днем с огнем не сыскать. Увлекается научным туризмом - в "копилке" впечатлений 33 страны: от ЮАР до Австралии и островов Фиджи.

Есть в жизни директора и то, верность чему он хранит вот уже 35 лет, - знаменитые "банные четверги". Раз в неделю - святое дело - все члены "малого Совнаркома", друзья студенческих лет, собираются в бане. По-разному сложились жизни выпускников ММСИ: не все стали врачами, "иных уж нет, а те - далече", но дружбу они пронесли через года.

Наверное, это здорово, когда сбывается все, что было задумано (с теми или иными поправками на "выходки" судьбы). Отдаться воле жизненных волн проще, но все же хорошо, когда ты можешь сам составлять свое расписание не только на завтра, но и на послезавтра, и на год вперед. Нельзя достигнуть цели, не поставив ее, не отыскав вовремя дорогу, которая приведет тебя в ТВОЙ храм. Только вот дано это далеко не каждому...

СОДЕРЖАНИЕ

Профессор
Татьяна Робустова,
доктор медицинских наук

Эпоха его имени

Завтра была война

Делу - все время, на потеху - пять минут

Близкие, родные, любимые

Расписание на послезавтра,
или Как стоматолог стал философом

Рост карьере не помеха

СОДЕРЖАНИЕ

Профессор Татьяна Робустова, доктор медицинских наук

Эпоха его имени

Завтра была война

Делу - все время, на потеху - пять минут

Близкие, родные, любимые

Расписание на послезавтра, или Как стоматолог стал философом

Рост карьере не помеха

Профессор
Татьяна Робустова,
доктор медицинских наук

Расписание на послезавтра,
или Как стоматолог стал философом